КАЗАНЬ
Стара,
коса
стоит
Казань.
Шумит
бурун:
"Шурум...
бурум..."
По-родному
10 тараторя,
снегом
лужи
намарав,
у подворья
в коридоре
люди
смотрят номера.
Кашляя
в рукава,
20 входит
робковат,
глаза таращит.
Приветствую товарища.
Я
в языках
не очень натаскан -
что норвежским,
что шведским мажь,
Входит татарин:
30 "Я
на татарском
вам
прочитаю
"Левый марш".
Входит второй.
Косой в скуле.
И говорит,
в карманах порыскав:
"Я -
40 мариец.
Твой
"Левый"
дай
тебе
прочту по-марийски".
Эти вышли.
Шедших этих
в низкой
двери
50 встретил третий.
"Марш
ваш -
наш марш.
Я -
чуваш,
послушай,
уважь.
Марш
вашинский
60 так по-чувашски..."
Как будто
годы
взял за чуб я -
- Станьте
и не пылите-ка! -
рукою
своею собственной
щупаю
бестелое слово
70 "политика".
Народы,
жившие
въямясь в нужду,
притершись
Уралу ко льду,
ворвались в дверь,
идя
на штурм,
на камень,
80 на крепость культур.
Крива,
коса
стоит
Казань.
Шумит
бурун:
"Шурум...
бурум..."
[1928]
|
Примечания
Казань 59 (БММ); беловой автограф с поправками (БММ); газ. «Комсомольская правда», М. 1928, № 156, 7 июля; газ. «Смена», Л. 1928, № 157, 8 июля; Сочинения, т. 7.
В Казани Маяковский был в январе 1928 года. 23 января в номере гостиницы «Казанское подворье» он встретился с местными поэтами. Сопровождавший Маяковского в поездках устроитель его вечеров П. И. Лавут в своих воспоминаниях сообщает:
«В номер старинного «Казанского подворья» началось настоящее паломничество. Журналистов и студентов сменили местные и приезжие поэты. Совсем молодой парень застенчиво вышел и после долгих робких предисловий прочел «Левый марш» по-чувашски. У Маяковского в руках чья-то тетрадь стихов. Снова раздается «Левый марш», на этот раз по-татарски. Маяковский одинаково приветлив со всеми, выслушивает всех, всем отвечает. В третий раз «Левый марш» уже по-марийски. А кругом все время — новые и новые люди, все хотят видеть Маяковского, все хотят узнать его мнение о своих стихах, о литературе, о быте, о газетной работе.
Под впечатлением такого большого литературного дня Маяковский написал стихотворение «Казань». (П. Лавут«Знамя», М. 1940, № 6–7.)
Судя по черновому автографу, стихотворение было написано через полгода после поездки (в июне).
Строки 7–8. «Шурум… бурум…» — всякое старье, барахло. В дореволюционной России так, громко и нараспев, зазывали старьевщики, ходившие по дворам и скупавшие старую одежду. Этим промыслом занимались преимущественно казанские татары.