МОЯ РЕЧЬ НА ПОКАЗАТЕЛЬНОМ ПРОЦЕССЕ ПО СЛУЧАЮ ВОЗМОЖНОГО СКАНДАЛА С ЛЕКЦИЯМИ ПРОФЕССОРА ШЕНГЕЛИ 10 Вокруг меня толпа малышей, - едва вкусившие славы, а волос уже отрастили до шей и голос имеют гнусавый. И, образ подняв, выходят когда на толстожурнальный амвон, 20 я, каюсь, во храме рвусь на скандал, и крикнуть хочется: - Вон! - А вызовут в суд, - убежденно гудя, скажу: - Товарищ судья! 30 Как знамя, башку держу высоко, ни дух не дрожит, ни коленки, хоть я и слыхал про суровый закон от самого от Крыленки. 40 Законы не знают переодевания, а без преувеличенности, хулиганство - это озорные деяния, связанные с неуважением к личности. Я знаю 50 любого закона лютей, что личность уважить надо, ведь масса - это много людей, но масса баранов - стадо. Не зря эту личность 60 рожает класс, лелеет до нужного часа, и двинет, и в сердце вложит наказ: "Иди, твори, отличайся!" Идет и горит 70 докрасна_, добела_... Да что городить околичность! Я, если бы личность у них была, влюбился б в ихнюю личность. Но где ж их лицо? Осмотрите в момент - без плюсов, без минусов, 80 Дыра! Принудительный ассортимент из глаз, ушей и носов! Я зубы на этом деле сжевал, я знаю, кому они копия. В их песнях поповская служба жива, они - 90 зарифмованный опиум. Для вас вопрос поэзии - нов, но эти, видите, молятся. Задача их - выделка дьяконов из лучших комсомольцев, 100 Скрывает ученейший их богослов в туман вдохновения радугу слов, как чаши скрывают церковные. А я раскрываю мое ремесло как радость, 110 мастером кованную. И я, вскипя с позора с того, ругнулся и плюнул, уйдя. Но ругань моя - не озорство, а долг, товарищ судья. - 120 Я сел, разбивши доводы глиняные. И вот объявляется приговор, так сказать, от самого Калинина, от самого товарища Рыкова. Судьей, 130 расцветшим розой в саду, объявлено тоном парадным: - Маяковского по суду считать безусловно оправданным! [1927] |
Примечания
Моя речь на показательном процессе по случаю возможного скандала с лекциями профессора Шенгели (стр. 27). Черновой автограф строк 1-29, 91–99 в записной книжке 1927 г., № 37 (БММ); беловой автограф в записной книжке 1927 г., № 40 (БММ); машинописная копия (БММ); журн. «Молодая гвардия», М. 1927, № 3, март; сб. «Но. С.»; Сочинения, т. 6.
Стихотворение было прочитано Маяковским в Харькове 22 февраля 1927 года (см. афишу выступления в 13 т. наст. изд.).
Г. А. (1894–1956) — поэт, переводчик, автор брошюры «Как писать статьи, стихи и рассказы», которую Маяковский резко критиковал в статье «Как делать стихи?» (см. т. 12 наст. изд.), а также в ряде публичных выступлений 1926–1927 годов. Стихотворение является продолжением полемики с Шенгели, выступившим в конце 1926 года с злопыхательским докладом, в котором огульно-отрицательно оценивалось творчество Маяковского (вышел отдельной книгой: «Маяковский во весь рост», изд. Всероссийского союза поэтов, М. 1927).
–37. …хоть я и слыхал про суровый закон…— Речь идет о декрете Совета Народных Комиссаров СССР «О мероприятиях по борьбе с хулиганством», принятом 29 октября 1926 года.
Н. В. (1885–1938) — заместитель народного комиссара юстиции с 1922 по 1928 год.
Строка 126. Калинин –1946) — председатель ЦИК СССР, с 1938 года — председатель Президиума Верховного Совета СССР.
Строка 128. Рыков –1938) — в то время председатель Совнаркома СССР. Впоследствии лидер правой оппозиции.