Из беседы с редактором журнала "Польска вольность"

Из беседы с редактором журнала «Польска вольность»

Спрашивают гостя-поэта:

— Откуда вы прибыли в Варшаву?

— Из поездки, которую я совершил в Прагу, Берлин, Париж…

— Какие впечатления?

— Хорошие.

— Как понравилась Прага?

— Хороший город.

— А Берлин?

— Хорош.

Улыбаемся. Чувствую, что мой собеседник отвечает как-то уклончиво.

— Ну, а Париж?

— Тоже хорош…

— Ну, а каковы ваши первые впечатления от Варшавы?

— Очень приятные. Меня гостеприимно принял ПЕН-клуб (тут Маяковский кланяется в сторону председателя клуба…). Очень приветливо встретили и т. д…

— Не чинили ли польские власти каких-либо препятствий с визой?

— Нет…

— Посвятите ли вы что-нибудь Варшаве?

— Разумеется, как только отсюда выеду…

— Хорошо, но ваши первые впечатления?.. Те впечатления, которые у художника играют такую большую роль в воспроизведении чего-либо.

— Очень приятные…

…

— Можно ли узнать, с какой целью вы приехали в Варшаву?

— Познакомиться с людьми, посмотреть город… Я приехал по своей инициативе, на собственный счет, сам по себе…

— Вы не являетесь членом партии?

— Нет.

Здесь Маяковский начинает обосновывать позицию, занимаемую им как поэтом.

— Если бы я отошел от своих, то я перестал бы быть писателем. Я умер бы духовно… Ибо то, что творят сейчас писатели России, — это поэзия действия, борьбы за права человека труда.

… Вот, возьмем, господа, к примеру, этот чай. Его и в прошлом пили… Но кто пил? Не у каждого ведь хватало на то, чтобы пить настоящий чай.

— Как вам, писателям, живется в России?

— Хорошо.

— Вы не испытываете никаких стеснений?

— Никаких. В том случае, разумеется, если писательская деятельность не направлена в сторону контрреволюции.

— Каков ваш заработок?

— Я получаю от 1 до 2 рублей за строку стиха. Опубликовал около 90 своих книжечек; крупнейшие из них — это «Стихи о революции» (20 000 экз.), «Война и мир» (30 000 экз.) и «Мистерия-буфф» (50 000 экз.) Мои вещи переведены на французский, немецкий, грузинский, даже на китайский и польский языки.

— Довольны ли вы польскими переводами?

— Я сравнительно слабо знаю польский язык, но, насколько я могу судить, переводы «Мистерии» и «Левого марша», кажется, получились удачными…

— Что представляет из себя профессиональная организация русских писателей?

— Самой большой организацией, объединяющей рабочих писателей, является так называемая ВАПП (Всероссийская ассоциация пролетарских писателей). Она насчитывает около 6000 человек. Затем у нас есть Союз крестьянских писателей, который насчитывает около 5000 членов. Кроме того, есть группа, известная под названием Леф, в которую вхожу и я. Она насчитывает около 40 человек и представляет левый фронт в области искусства…

— Фамилии?

— Ряд фамилий, которые здесь не знают. Например, Николай Асеев с его «Черным принцем», Борис Пастернак…

В этот момент представитель ПЕН-клуба вставляет вопрос:

— А Пастернак — это не поляк?

— Насколько мне известно, нет.

— Видите, такая польская фамилия…

— Польских поэтов у нас как-то не слышно; это значит, что я не знаю фамилий польских поэтов, работающих в России… Вот, пожалуйста, вам произведения Пастернака: «Лейтенант Шмидт» или «Сестра моя жизнь» — это вещи весьма значительные… Или драма Сергея Третьякова «Хочу ребенка!» — произведение первоклассной ценности… Это все наша писательская молодежь… Такому, как Кирсанов, не больше 20 лет… Фадеев, Уткин, Светлов, Сельвинский.

Здесь Маяковский продекламировал нараспев стихотворение Сельвинского под названием «Улялаевщина», начинающееся словами «Ехали казаки…»

— А Демьян Бедный?

— Пишет, пишет… Тиражи его доходят до 2 000 000 экземпляров. Его басни-сатиры облетели всю Россию… Кто, например, не знает его чудесной вещи, начинающейся со слов «Как родная меня мать провожала…» Или роль Демьяна на фронте… Наши солдаты боялись танков… Приехал Демьян Бедный и назвал танк попросту «Танька». Он высмеял орудие смерти, и так это разошлось, что «Танька» с уст не сходила. «Танька», «Танька» — чего ее бояться?

— Сидели ли вы в тюрьме?

— Сидел до революции. А теперь выступил несколько раз с чтением своих произведений в тюремных клубах…

— Как выглядит спорт в России?

— Растет. Интерес к нему большой.

— Новые песни?

— Есть новые, есть.

— Сатира?

— 50 процентов моей работы — это сатира… Мы направляем нашу работу на то, чтобы сделать ненавистной войну. Много талантов дает деревня.

— Как выглядит сибирская поэзия? — спрашиваю я и перечисляю ряд известных мне фамилий.

— Я мало ее знаю…

— А украинская?

— Растет. Скажем, Шкурупий, Семенко, Тычина, Сосюра… И грузинская муза также поет… Шенгелая, Гогоберидзе… Из белорусских укажу вам на Коласа.

— Опера?

Маяковский смеется.

— Это для некурящих… Я не был в опере что-то около 15 лет. А Шаляпину написал стишок такого содержания:

— А что слышно о Горьком?

— Ничего. Читают его рассказы.

— Не думает ли Горький вернуться в Россию?

— Не знаю… Спросите у него…

… В это время появляется фотограф, чтобы запечатлеть на пластинку облик русского гостя, Маяковский садится, позирует около стола…

Спрашиваю:

— Знаете ли вы польский язык?

— Нет. Только русский и грузинский.

— А каких польских писателей вы читали?

— Сенкевича, Жеромского, Струга.

— Что сейчас пишете?

— Работаю над произведением, посвященным годовщине революции.

— Имеются ли в России выдающиеся поэтические силы среди женщин?

— Не знаю выдающихся имен. Это явление характерно для творческого процесса русской революционной поэзии последнего времени. Женская муза притихла. Те, которые с песнями пошли вперед, забыли о слезах, любовных интригах при свете луны. Каждая поэзия имеет свою прозу, и наоборот.

Беседа с Маяковским подходит к концу.

— Долго ли вы здесь пробудете?

— Несколько дней…

Представитель ПЕН-клуба спрашивает, сотрудничают ли иностранные писатели в русских издательствах.

— Да, — отвечает Маяковский, — Дюамель, например, пишет…

— Так вы напишете о Польше и Варшаве по возвращении в Россию?

— Напишу.

— Хорошее или плохое?

Маяковский уклончиво улыбается…

[1927]

Из беседы с редактором журнала «Польска вольность» (стр. 236). Журн. «Польска вольность», 1927, № 7, 22 мая.

Интервьюировал Маяковского редактор еженедельника Тадеуш Венява-Длугошовский.

Стр. 236. («Клуб пера») — европейская писательская организация.

…переводы «Мистерии» и «Левого марша». — В очерках «Ездил я так» и «Поверх Варшавы» Маяковский упоминает о переводах пролога «Мистерии-буфф», сделанном поэтом В. Вандурским (1923 г.) и «Левого марша» — А. Слонимским (1921 г.).

Стр. 238. …назвал танк попросту «Танька». — Речь идет о стихотворении Д. Бедного «Танька-Ванька».

«Вернись теперь такой артист…» — Маяковский цитирует свое стихотворение «Письмо писателя Владимира Владимировича Маяковского писателю Алексею Максимовичу Горькому».